Прейскурант на победу - Страница 45

Большой удачей было то, что удалось переманить старого университетского товарища – Мишеля Ганье. Вместе с ним пришли еще несколько специалистов. Друг уже три года работал в голландском отделении банкирского дома Ротшильдов и был рад возможности вернуться на родину. Но пришлось клятвенно за него поручиться перед шефом, у которого кандидатура почему-то особого энтузиазма не вызвала…

– Пригласите Ганье, – попросил Исайя. – И заварите кофе.

После промозглого утра захотелось взбодриться горячим напитком.

– Bonjour, chef, – поприветствовал его Мишель, войдя в кабинет.

Исайя слегка поморщился – старая дружба не предполагала формальных отношений, и он неоднократно пытался внушить это своему новому подчиненному. Но Ганье продолжал соблюдать дистанцию.

– У нас все готово?

– Небольшие проблемы с трастом, но в целом – мы готовы.

Первый фонд коллективных инвестиций был создан в Бельгии в 1822 году, но особого распространения затея еще не получила. Хотя обороты уже набирала. Паевой фонд, выкупленный торговым домом, включал в себя всего триста членов с общим капиталом в двести двадцать тысяч франков.

И если дела страховой компании и Bank du Monde пошли в гору сразу же, как стало известно об участии в сделке концерна Черникова, то фонд прозябал по-прежнему. Исайя надеялся – и небезосновательно, – что скоро все поменяется в лучшую сторону.

– Последняя сводная цифра на сегодня?

– Почти сто двадцать миллионов франков.

Предстояла грандиозная биржевая игра. Если совместная атака Рокфеллера и Нобеля сорвется, потери будут значительными. Прибыль в случае успеха выглядела очень привлекательно, но инсайдерская информация еще никогда не давала стопроцентной гарантии выигрыша.

Под вексельные закладные всех активов торгового дома брались ссуды в банкирских домах России и Европы. Часть средств была переведена в «Чейз Манхэттен банк» для скупки акций «Стандард ойл» на американском рынке. Оставшиеся предназначались для европейских площадок: осторожные покупки бумаг компаний братьев Нобелей шли уже две недели. Основная операция планировалась по команде из Петербурга. Сегодня она поступила…

Исайя машинально пробежался пальцами по четкам и твердо сказал:

– Ну что ж, Мишель, завтра будет решающий день.

В голосе старого друга уверенности было значительно меньше:

– После трех месяцев адского труда на проигрыш мы просто не имеем права…

Утром следующего дня на европейских биржах царил ажиотаж: все началось с массированной скупки неизвестными игроками акций нескольких крупных компаний. Сначала пошли вверх котировки компаний, принадлежавших Нобелям. Затем, практически одновременно, начали расти в цене активы банкирского дома Ротшильдов: румынские нефтяные промыслы и крупный нефтеперерабатывающий завод на Адриатике. В далекой Америке несколькими часами позже резко вырос спрос на бумаги «Стандард ойл».

В обед по рынку поползли слухи о рейдерской атаке – опытные биржевые спекулянты достаточно быстро вычислили истинную причину. Другие активы крупнейшей торговой империи мира стали падать в цене. К вечеру все было кончено: старейший банкирский дом Ротшильдов лишился еще нескольких нефтяных предприятий. Атака оказалась успешной.

Рост акций рокфеллеровского «Стандард ойл» и предприятий братьев Нобелей показал завидную синхронность и составил более сорока процентов. Еще через день, когда выяснилось участие в биржевой игре и месье Черникова, уверенно пошли вверх котировки Bank du Mond. В паевой фонд с незатейливым названием «C. D. I.» очередь занимали с ночи.

Капитализация активов торгового дома приблизилась к семидесяти миллионам рублей. Золотом.

Глава семнадцатая

Россия. 2009—1897 годы.

– Вы что, совсем охренели?!

Именно с этого вопроса, по версии некоторых блоггеров, начался отсчет очередного финансового кризиса. Виновных нашли быстро – ими оказались крестьяне. Неурожай 2007 года взвинтил цены на продукты питания, и инфляция стала вырываться из-под контроля. Привычные рыночные методы – милицейский шмон в супермаркетах и экспортный барьер на зерно – желаемого результата не принесли. Под высшими чиновниками монетарных ветвей власти угрожающие закачались уютные насиженные кресла.

Когда руководство страны в приватной беседе коротко и красочно описало некоторые сцены из незабвенной Камасутры, финансовые ведомства моментально нашли незамысловатое решение: нет денег – нет инфляции. С начала 2008 года денежная масса практически перестала расти. Для неснижаемого темпа экономики это вылилось в дикую нехватку кредитных рублей.

Масла в огонь подлили российские дочки заграничных банков: кризис, уже идущий полным ходом в развитых странах, срочно требовал наличности на своей буржуинской родине. Убегающая из страны валюта выкупалась за рубли, которые, оседая мертвым грузом в недрах Центробанка, обратно в экономику не возвращались.

Рублевая масса продолжала сжиматься, и, на фоне дефицита ликвидности, курс отечественной валюты соответственно неуклонно лез вверх. На экранах новостных каналов заговорили о «тихой гавани», а российские фондовые площадки уверенно двигались в противоход падающим мировым рынкам. Классический «прыжок дохлой кошки»…

– Вы что, совсем охренели?!.

Именно с этим вопросом, если верить слухам, гуляющим в Сети, в кабинет к двум высшим финансовым чиновникам страны вошли два высокопоставленных госбанкира.

Когда в июле-августе 2008 года российские банки привычно сунулись на рынок облигаций, чтобы перехватиться до получки, выяснилось, что рынка как такового не существует – банки-нерезиденты, в спешке сбрасывая активы, обвалили его ниже плинтуса. Кредитных ресурсов на межбанке не стало.